tourney.ru форумЪ

Я дышал синевой,
Белый пар выдыхал,-
Он летел, становясь облаками.
Снег скрипел подо мной -
Поскрипев, затихал,-
А сугробы прилечь завлекали.

И звенела тоска, что в безрадостной песне поется:
Как ямщик замерзал в той глухой незнакомой степи,-
Усыпив, ямщика заморозило желтое солнце,
И никто не сказал: шевелись, подымайся, не спи!

Все стоит на Руси
До макушек в снегу.
Полз, катился, чтоб не провалиться,-
Сохрани и спаси,
Дай веселья в пургу,
Дай не лечь, не уснуть, не забыться!

Тот ямщик-чудодей бросил кнут и - куда ему деться!-
Помянул он Христа, ошалев от заснеженных верст...
Он, хлеща лошадей, мог бы этим немного согреться,-
Ну, а он в доброте их жалел и не бил - и замерз.

Отраженье свое
Увидал в полынье -
И взяла меня оторопь: в пору б
Оборвать житиё -
Я по грудь во вранье,
Да и сам-то я кто,- надо в прорубь!

Вьюги стонут, поют,- кто же выстоит, выдержит стужу!
В прорубь надо да в омут,- но сам, а не руки сложа.
Пар валит изо рта - эк душа моя рвется наружу,-
Выйдет вся - схороните, зарежусь - снимите с ножа!

Снег кружит над землей,
Над страною моей,
Мягко стелет, в запой зазывает.
Ах, ямщик удалой -
Пьет и хлещет коней,
А непьяный ямщик - замерзает.

ПИСЬМО К МАТЕРИ

               Ты жива еще, моя старушка?
               Жив и я. Привет тебе, привет!
               Пусть струится над твоей избушкой
               Тот вечерний несказанный свет.

               Пишут мне, что ты, тая тревогу,
               Загрустила шибко обо мне,
               Что ты часто ходишь на дорогу
               В старомодном ветхом шушуне.

               И тебе в вечернем синем мраке
               Часто видится одно и то ж:
               Будто кто-то мне в кабацкой драке
               Саданул под сердце финский нож.

               Ничего, родная!  Успокойся.
               Это только тягостная бредь.
               Не такой уж горький я пропойца,
               Чтоб, тебя не видя, умереть.

               Я по-прежнему такой же нежный
               И мечтаю только лишь о том,
               Чтоб скорее от тоски мятежной
               Воротиться в низенький наш дом.

               Я вернусь, когда раскинет ветви
               По-весеннему наш белый сад.
               Только ты меня уж на рассвете
               Не буди, как восемь лет назад.

               Не буди того, что отмечталось,
               Не волнуй того, что не сбылось, -
               Слишком раннюю утрату и усталость
               Испытать мне в жизни привелось.

               И молиться не учи меня.  Не надо!
               К старому возврата больше нет.
               Ты одна мне помощь и отрада,
               Ты одна мне несказанный свет.

               Так забудь же про свою тревогу,
               Не грусти так шибко обо мне.
               Не ходи так часто на дорогу
               В старомодном ветхом шушуне.

               Есенин (1924)

Поэма "Флейта-позвоночник"



За всех вас,
которые нравились или нравятся,
хранимых иконами у души в пещере,
как чашу вина в застольной здравице,
подъемлю стихами наполненный череп.

Все чаще думаю -
не поставить ли лучше
точку пули в своем конце.
Сегодня я
на всякий случай
даю прощальный концерт.

Память!
Собери у мозга в зале
любимых неисчерпаемые очереди.
Смех из глаз в глаза лей.
Былыми свадьбами ночь ряди.
Из тела в тело веселье лейте.
Пусть не забудется ночь никем.
Я сегодня буду играть на флейте.
На собственном позвоночнике.

                  1

Версты улиц взмахами шагов мну.
Куда уйду я, этот ад тая!
Какому небесному Гофману
выдумалась ты, проклятая?!

Буре веселья улицы узки.
Праздник нарядных черпал и черпал.
Думаю.
Мысли, крови сгустки,
больные и запекшиеся, лезут из черепа.

Мне,
чудотворцу всего, что празднично,
самому на праздник выйти не с кем.
Возьму сейчас и грохнусь навзничь
и голову вымозжу каменным Невским!
Вот я богохулил.
Орал, что бога нет,
а бог такую из пекловых глубин,
что перед ней гора заволнуется и дрогнет,
вывел и велел:
люби!

Бог доволен.
Под небом в круче
измученный человек одичал и вымер.
Бог потирает ладони ручек.
Думает бог:
погоди, Владимир!
Это ему, ему же,
чтоб не догадался, кто ты,
выдумалось дать тебе настоящего мужа
и на рояль положить человечьи ноты.
Если вдруг подкрасться к двери спаленной,
перекрестить над вами стёганье одеялово,
знаю -
запахнет шерстью паленной,
и серой издымится мясо дьявола.
А я вместо этого до утра раннего
в ужасе, что тебя любить увели,
метался
и крики в строчки выгранивал,
уже наполовину сумасшедший ювелир.
В карты бы играть!
В вино
выполоскать горло сердцу изоханному.

Не надо тебя!
Не хочу!
Все равно
я знаю,
я скоро сдохну.

Если правда, что есть ты,
боже,
боже мой,
если звезд ковер тобою выткан,
если этой боли,
ежедневно множимой,
тобой ниспослана, господи, пытка,
судейскую цепь надень.
Жди моего визита.
Я аккуратный,
не замедлю ни на день.
Слушай,
всевышний инквизитор!

Рот зажму.
Крик ни один им
не выпущу из искусанных губ я.
Привяжи меня к кометам, как к хвостам
лошадиным,
и вымчи,
рвя о звездные зубья.
Или вот что:
когда душа моя выселится,
выйдет на суд твой,
выхмурясь тупенько,
ты,
Млечный Путь перекинув виселицей,
возьми и вздерни меня, преступника.
Делай что хочешь.
Хочешь, четвертуй.
Я сам тебе, праведный, руки вымою.
Только -
слышишь! -
убери проклятую ту,
которую сделал моей любимою!

Версты улиц взмахами шагов мну.
Куда я денусь, этот ад тая!
Какому небесному Гофману
выдумалась ты, проклятая?!

                    2

И небо,
в дымах забывшее, что голубо,
и тучи, ободранные беженцы точно,
вызарю в мою последнюю любовь,
яркую, как румянец у чахоточного.

Радостью покрою рев
скопа
забывших о доме и уюте.
Люди,
слушайте!
Вылезьте из окопов.
После довоюете.

Даже если,
от крови качающийся, как Бахус,
пьяный бой идет -
слова любви и тогда не ветхи.
Милые немцы!
Я знаю,
на губах у вас
гётевская Гретхен.
Француз,
улыбаясь, на штыке мрет,
с улыбкой разбивается подстреленный авиатор,
если вспомнят
в поцелуе рот
твой, Травиата.

Но мне не до розовой мякоти,
которую столетия выжуют.
Сегодня к новым ногам лягте!
Тебя пою,
накрашенную,
рыжую.

Может быть, от дней этих,
жутких, как штыков острия,
когда столетия выбелят бороду,
останемся только
ты
и я,
бросающийся за тобой от города к городу.

Будешь за море отдана,
спрячешься у ночи в норе -
я в тебя вцелую сквозь туманы Лондона
огненные губы фонарей.

В зное пустыни вытянешь караваны,
где львы начеку,-
тебе
под пылью, ветром рваной,
положу Сахарой горящую щеку.

Улыбку в губы вложишь,
смотришь -
тореадор хорош как!
И вдруг я
ревность метну в ложи
мрущим глазом быка.

Вынесешь на мост шаг рассеянный -
думать,
хорошо внизу бы.
Это я
под мостом разлился Сеной,
зову,
скалю гнилые зубы.
С другим зажгешь в огне рысаков
Стрелку или Сокольники.

Это я, взобравшись туда высоко,
луной томлю, ждущий и голенький.
Сильный,
понадоблюсь им я -
велят:
себя на войне убей!
Последним будет
твое имя,
запекшееся на выдранной ядром губе.

Короной кончу?
Святой Еленой?
Буре жизни оседлав валы,
я - равный кандидат
и на царя вселенной,
и на
кандалы.

Быть царем назначено мне -
твое личико
на солнечном золоте моих монет
велю народу:
вычекань!
А там,
где тундрой мир вылинял,
где с северным ветром ведет река торги,-
на цепь нацарапаю имя Лилино
и цепь исцелую во мраке каторги.

Слушайте ж, забывшие, что небо голубо,
выщетинившиеся,
звери точно!
Это, может быть,
последняя в мире любовь
вызарилась румянцем чахоточного.

                  3

Забуду год, день, число.
Запрусь одинокий с листом бумаги я.
Творись, просветленных страданием слов
нечеловечья магия!

Сегодня, только вошел к вам,
почувствовал -
в доме неладно.
Ты что-то таила в шелковом платье,
и ширился в воздухе запах ладана.
Рада?
Холодное
"очень".
Смятеньем разбита разума ограда.
Я отчаянье громозжу, горящ и лихорадочен.

Послушай,
все равно
не спрячешь трупа.
Страшное слово на голову лавь!
Все равно
твой каждый мускул
как в рупор
трубит:
умерла, умерла, умерла!
Нет,
ответь.
Не лги!
(Как я такой уйду назад?)

Ямами двух могил

вырылись в лице твоем глаза.

Могилы глубятся.
Нету дна там.
Кажется,
рухну с помоста дней.
Я душу над пропастью натянул канатом,
жонглируя словами, закачался над ней.

Знаю,
любовь его износила уже.
Скуку угадываю по стольким признакам.
Вымолоди себя в моей душе.
Празднику тела сердце вызнакомь.

Знаю,
каждый за женщину платит.
Ничего,
если пока
тебя вместо шика парижских платьев
одену в дым табака.
Любовь мою,
как апостол во время оно,
по тысяче тысяч разнесу дорог.
Тебе в веках уготована корона,
а в короне слова мои -
радугой судорог.

Как слоны стопудовыми играми
завершали победу Пиррову,
Я поступью гения мозг твой выгромил.
Напрасно.
Тебя не вырву.

Радуйся,
радуйся,
ты доконала!
Теперь
такая тоска,
что только б добежать до канала
и голову сунуть воде в оскал.

Губы дала.
Как ты груба ими.
Прикоснулся и остыл.
Будто целую покаянными губами
в холодных скалах высеченный монастырь.

Захлопали
двери.
Вошел он,
весельем улиц орошен.
Я
как надвое раскололся в вопле,
Крикнул ему:
"Хорошо!
Уйду!
Хорошо!
Твоя останется.
Тряпок нашей ей,
робкие крылья в шелках зажирели б.
Смотри, не уплыла б.
Камнем на шее
навесь жене жемчуга ожерелий!"

Ох, эта
ночь!
Отчаянье стягивал туже и туже сам.
От плача моего и хохота
морда комнаты выкосилась ужасом.

И видением вставал унесенный от тебя лик,
глазами вызарила ты на ковре его,
будто вымечтал какой-то новый Бялик
ослепительную царицу Сиона евреева.

В муке
перед той, которую отдал,
коленопреклоненный выник.
Король Альберт,
все города
отдавший,
рядом со мной задаренный именинник.

Вызолачивайтесь в солнце, цветы и травы!
Весеньтесь жизни всех стихий!
Я хочу одной отравы -
пить и пить стихи.

Сердце обокравшая,
всего его лишив,
вымучившая душу в бреду мою,
прими мой дар, дорогая,
больше я, может быть, ничего не придумаю.

В праздник красьте сегодняшнее число.
Творись,
распятью равная магия.
Видите -
гвоздями слов
прибит к бумаге я.

Маяковский (1915)

Наутилиус помпилиус
Прогулки по воде
               
        С причала рыбачил апостол Андрей
        А спаситель гулял по воде
        и Андрей доставал из воды пескарей
        а спаситель погибших людей
        и Андрей закричал- "Я покину причал
        если ты мне откроешь секрет"
        и спаситель ответил- "Спокойно Андрей
        никакого секрета здесь нет

        Видишь там на горе возвышается крест
        Под ним десяток солдат, повиси-ка на нем
        А когда надоест возвращайся назад,
        гулять по воде, гулять по воде
        гулять по воде со мной"


        "Но учитель на касках блистают рога
        Черный ворон кружит над крестом
        Объясни мне сейчас пожалей дурака
        А распятье оставь на потом"
        Онемел тут спаситель и топнул в сердцах
        по водной глади ногой
        "Ты верно дурак" и Андрей весь в слезах
        Побрел с пескарями домой

        Видишь там на горе возвышается крест
        Под ним десяток солдат, повиси-ка на нем
        А когда надоест возвращайся назад,
        гулять по воде, гулять по воде
        гулять по воде со мной"

Алексей Перминов ака Грюндиг
Трасса
      Встречные огни вызывают во мне страх.
      Знать бы наперед, что сделаю не так.
      Мчит кабриолет вдоль желтого шоссе,
      На честном слове, туда же, куда все.
      Мотор стучит - грудью дробь выбивает.
      Я не одинок - сзади подгоняют.
      Мимо ускользают картинки прежних дней.
      Все дальше я от них. Все зримое - страшней.
      Кому-то - коку с соком, кому-то - воду с хлебом.
      На этой дороге проблема за проблемой.
      Все меньше остается до Армагеддона миль
      По желтой дороге, и после только пыль.
      Жму на тормоза, а меня несет стрелой.
      Меня угробят те, что делят цель со мной.
      Чувствую, что сердце не слушает руля.
      На шее мыльным тросом затянута петля.
      Я лечу отвесно камнем в ночь с моста.
      Впереди встречают боль и пустота.
      Разум мертв забвеньем. Смерти темнота.
      Что осталось после - зарытая мечта.
      Трасса жизни знаменем впереди лежит.
      Не один герой был на ней убит.
      Мчишься по дороге - не вздумай тормозить:
      Сзади тоже едут, могут раздавить.
      Люди смелые, трусливые - все вперед катят
      Друг за другом, за остановки жизнями платят.
      Дорога бежит. Все друг друга толкают.
      Кто вскрывает подарки, кто вены вскрывает.

A.C. автор?

uNknownNewbie
не знаю, взято с какого-то форума

EquinoX
Слов нет. Не люблю длинные стихотворения. Но это... Фантастика...

Нашла, нашла! А уже и не надеялась...

Стареет протертое сыростью небо,
Всему безразличное,
Всем равно душное:
Скорбящим в бессильной
     недвижности склепам,
Восставшим в безличии,
Сыростью скрашенном;
Пескам без песчинок,
Придавленным тенями;
Ветрам, навсегда
     безнадежно затихнувшим
В ненужном краю,
Посреди невезения,
Где пусто - сердечное,
Чисто - бескровное,
Где птицы безмолвные
Снов искалеченных
Кружат над пространством
           Обесчеловеченным.


P.S. Только не знаю, кто написал...

inRage значит ,Бродского любишь?

ещё  Гейне 

Отредактировано inRage (21-09-2005 20:01:36)

inRage
Клево.

9I3bI4HuK
thx,давно хотел ознакомится с его творчеством,т.к. рабы жгут
стих понравился, особенно концовка

Вот еще вспомнилось...


Песнь о койоте


I
Жил да был койот тщедушный,
Бегал по степям пустынным,
По горам, долам и весям,
Кувыркался, прыгал, ползал,
Веселился и смеялся.
В общем, был койот веселый,
Но питался он неважно -
Ел мясцо с душком он редко
Да верблюжую колючку.
Ну а в основном койот наш
Ел лишь кактусы да тварей,
Что живут в сих суккулентах.
Только иногда под вечер
Бог койотский, Мескалито,
Посылал ему на ужин
Двух тушканчиков мясистых -
Их койот ел с упоеньем.


II
Так и жил бы он до смерти,
Веселяся и смеяся,
Но пришли индейцы с моря.
Убегая от испанцев,
Португальцев и корейцев.
Заселили всю округу,
И айда ловить койота,
Ведь откуда знать индейцам,
Что невкусно его мясо,
Что оно ведь мертвечиной
Будет очень сильно пахнуть -
Сколь не сыпь туда приправы:
Соли, перца и колючек -
Завоняет по-любому.
Целый день койота гнали
И пулялись чем попало
В него - стрелами, камнями,
Копьями и томагавком.
Но койот ведь умный малый -
Прыгнул в чащу Сагуаро,
А индейцы укололись
И, несолоно хлебавши,
Разошлися по вигвамам.
Начали индейцы думать,
Как бы им словить койота:
Выпивши бочонок водки,
Раскурились трубкой мира.
Впали в думки и засели
На измене как попало.


III
В это время в темной чаще
Среди зарослей колючих
Стал койот искать поживы,
Потому как был голодный.
Но не повезло бедняжке -
Все тушканчики уснули,
Глубоко в подземных норках
Спрятавшись от гнойных глазок...

Поздно ночью, при лунище,
Так нутра и не насытив,
Вылез злобный зверь из чащи...
Он задумал не веселья,
А отмщенья только для
Покусать всех краснокожих
Ядовитыми зубами,
Меж которых шерсть зверушек,
Съеденных неделей раньше,
До сих пор еще торчала.
Накопив слюней побольше,
Он пополз в индейский лагерь...
Пьяные индейцы долго
Не могли понять, откуда
Вдруг на теле появлялись
Очень гнойные порезы.
Кровь хлестала из индейцев
А койот влез на собаку,
Так как, утолив свой голод,
Захотелось ему ласки.
Но индейцы, кровь свернувши,
Импортным контрацептивом,
Увидав, что зверь глумится
Над послушным другом негра,
Все пищали нарезные
Из-за поясов достали.
А стрелять-то не умели...
Так закончилась погано
Жизнь индейских ирокезов.


IV
Съев последнего индейца
И почуяв муки жажды,
Наш койот к реке поплелся,
Где он и напился вволю,
Опосля чего заметил,
Что опять за ним охоту
Начали.
И вновь индейцы.
"Где ж вас столько понабралось?" -
Зверь подумал обреченно,
И сбежал он снова в чащу,
Чтоб поразмышлять о жизни.
С горя он пейота скушал
И, увидев Мескалито,
Испросил его совета:
"Как спастись мне поскорее
От назойливых индейцев?"
Мескалито же ответил:
"Ты, дружок, беги на север.
Там ты встретишь бледнолицых,
И они тебя с собою
Увезут в Европу сразу".


V
Далеко на Север страшно
Было добираться зверю,
И решил повременить он,
Сил поднакопить и жира
В прериях своих знакомых.
Но за эту свою вольность
Поплатился он жестоко,
Потому что на рассвете
Молодой индеец Чудо,
Волосатый и вонючий,
Уж придумал, как скорее
Изловить койота в сети.
Приготовил он ловушку
Хитроумную такую:
Выкопал большую яму,
Замаскировав листвою.
Сала верху положил он,
Сам же рядом притаился...
А койот неподалеку
Бегал в поисках поживы,
И, почуяв запах сала,
Позабыв про осторожность,
Он набросился на пищу.
И - попал в ловушку к Чуде.
Тот койота долго мучал -
Бил ногами очень сильно,
А потом прутом железным,
Раскаленным докраснища...
Как он только не глумился
В чаще над зверьком притихшим
Что, увлекшись, не заметил,
Как комбойцы прискакали.


VI
Чуду вмиг они убили
И остригли хайры с трупа,
А койота развязали,
Накормили салом с водкой
И с собой на побережье
Отвезли, чтоб сделать бизнес.
Продав зверя зоопарку
За пятьсот пустых бутылок,
Их комбойцы обменяли
На две сумки рафинада.
Ну а с сахаром, конечно,
Они быстро наварили
Пять цистерн текилы сладкой -
Благо кактусов навалом
Было рядом с побережьем.


VII
В зоопарке посадили
Нашего койота в клетку
И поехали в Европу
Показать там чудо-зверя...
Долго ль, коротко ли плыли
По морям и океанам,
Полюбили все матросы
Развеселого койота
И кормили его рыбой,
Мясом, водкой и консервом.
Разжирел на этой пище
Зверь: бока его лосниться
Стали, и брюшко отвисло.


VIII
А как к берегу пристали,
Продали его в Россию,
Потому что доктор Павлов
И Мичурин захотели
Скрещивать его с редисом,
С кошками, с летучей мышью
И со злобною собакой,
Что, лишь лампочку увидит,
Сразу слюни выделяет.
Но задумкам гениальным
Не дано осуществиться
Было. Потому что вскоре
Грянула война с фашистом...
Про койота все забыли,
И сбежал он от ученых.


IX
Зверь подался в партизаны,
Стал везде он немцам гадить:
Поезда пускать с откоса
И взрывать комендатуры.
Всех немецких оккупантов
Стал кусать койот бесстрашно,
Заражая их болезнью,
Той, что сифилис зовется.
Всю войну прошел. Немало
Пользы он принес Отчизне.
А при взятии Берлина,
В бункер Гитлера проникнув,
В рот набрав побольше яду,
Фюреру вцепился в шею.
Тот, конечно, сразу помер.
Но и наш койот немало
Цианиду наглотался.
И поэтому под утро,
Искусав последних фрицев,
Умер он в момент Победы...


* * *
Так закончилась геройски
Жизнь отважного зверушки,
Миннесотского койота.



KoJoT aka Ель и Сейкин
Липецк, 1995


--------------------------------------------------------------------------------

Примечания к "Песни":
1. Койот - он же Миннесотский койот - народный американский зверь. (обратно)
2. Суккуленты - кактусы и другие "мясистые" растения. (обратно)
3. Мескалито - некое сверхсущество, обычно является тому, кто съест кактус Пейот. (обратно)
4. Индейцы - народные американские люди, аборигены. (обратно)
5. Стрелы, камни, копья, томагавки - народное индейское оружие. (обратно)
6. Сагуаро - самые большие в мире американские народные кактусы (Carnegia gigantea) (обратно)
7. Вигвам - народная индейская избушка. (обратно)
8. Мир - народная индейская конопля, план, шмаль и т. п.
"Раскуриться трубкой мира" - народный индейский обычай. (обратно)
9. Краснокожие - народное название американских индейцев. (обратно)
10. Пищали - народные волыны испанских конкистадоров, уворованные у последних индейцами. (обратно)
11. Пейот - культовый американский народный кактус (Lophophora williamsii), он содержит около 20 алкалоидов, важнейшие из которых -лофофорин и мескалин. Те, кто ест этот кактус, прутся и иногда видят Мескалито (см. выше). (обратно)
12. Бледнолицые - народное индейское название пришлых европейцев: комбойцев и пр... (обратно)
13. Прерия - американская народная степь. (обратно)
14. Сало - народная еда всех хохлов во всем мире (хохол может быть и индейцем). (обратно)
15. Комбойцы - они же ковбои, народные американские люди, но не аборигены. (обратно)
16. Хайры - народные индейские волосы. (обратно)
17. Рафинад - народный сахар, используемый для приготовления самогона. (обратно)
18. Текила - народный американский кактусовый самогон. (обратно)
19. Фашисты, фрицы, оккупанты, немцы - враги. (обратно)
20. Гитлер, фюрер - главный вражина, начальник всех фашистов, фрицев и т. п. (обратно)
21. Цианид - яд, цианистый калий смертелен в мизерных дозах. (обратно)

A.C. классно